Станислав Ткаченко: "Я думаю, что мы вступаем в период высоких цен на продовольствие" - ВИДЕОИНТЕРВЬЮ

  18 АПРЕЛЬ 2022    Прочитано: 1803
Станислав Ткаченко: "Я думаю, что мы вступаем в период высоких цен на продовольствие" - ВИДЕОИНТЕРВЬЮ

Интервью Vzglyad.az с доктором экономических наук, профессором СПбГУ Станиславом Ткаченко.

- Сегодня многие эксперты и международные организации, политики, правительства бьют тревогу, что мир стоит на пороге глобального продовольственного кризиса, продуктовые цены растут повсеместно, а некоторые страны даже столкнулись с продуктовым дефицитом. С чего все началось?



- Исторически были периоды, когда производство продовольствия превышало потребление, и наоборот. И в общем если брать долгие периоды, к примеру 3-5 лет, ситуация была сбалансирована до 2008 года, т.е. пару лет урожайных сменялись парой неурожайных лет, но резервы продовольствия позволяли сглаживать эти колебания. То есть за точку отсчёта мирового кризиса, в её нынешнем виде, наверное нужно взять 2008 год, ознаменовавшийся мировым экономическим кризисом. Тогда в крупнейших странах резко увеличился объем денег, соответственно денежная масса возросла и стала толкать цены на продовольствие вверх. Кризис привел к снижению аграрного производства, и после 2008 года мы наблюдаем тенденцию, когда цены на продовольствие в целом возросли. Рост предложения аграрной продукции ограничен только отдельными регионами планеты, Китаем и Индией, Россией, и еще не значительным числом других государств. Т.е. продовольственному кризису в его нынешнем виде примерно 15 лет.

- Почему российско-украинская война и экономическая война Запада с Россией сильно повлияли на мировую продовольственную систему?

- Есть несколько причин. Во-первых, учтём тот факт, что после очень успешного для аграриев 2020 года, во всем мире, в том числе в России и в Украине, предыдущий 2021 год был менее успешным. Производство зерновых сократилось в среднем на 10-15 % и соответственно уже в 2022 год оба государства входили с меньшими запасами и меньшими объёмами экспорта. Второе, разумеется у рынка есть высокая степень определённости относительно того, каким будет урожай нынешнего года в условиях ведущихся военных действий. Скептики практически обнуляют экспорт Украины в 2022 году, и тогда приходится вычитать те самые объёмы, которые Украина поставляет на мировой рынок. Напомню, что Украина сейчас производит в среднем 26 млн тонн зерна, и экспортирует соответственно 15 - 17 млн тонн зерна. Когда их убирают с мирового рынка, то от этого всем становится тревожно. То же самое следует сказать относительно России. Хотя российское правительство говорит, что 2022 год будет таким же успешным как 2020, судя по некоторым объективным признакам. Поэтому в Москве особой тревоги нет, главная проблема все-таки с точки зрения производства зерна в Украине и возможности России экспортировать свое зерно через черноморские проливы.

- А кто из импортеров российской и украинской пшеницы пострадает в первую очередь?

- Мировой рынок пшеницы очень географически сегментирован. Поэтому Россия поставляет традиционно свое зерно в ограниченное число стран, прежде всего на Ближний Восток. Крупнейший потребитель российской пшеницы сегодня - Египет, но есть масштабные поставки в другие государства Северной Африки. Поэтому страны этого региона наверное пострадают первыми. Но рынок все таки взаимосвязан, не то чтобы уж некому больше поставлять в Египет. Российское зерно может быть заменено европейским, хотя оно может быть дороже и поставки по новым маршрутам логистически более сложными. Можно говорить о том, что сокращение предложения в одном месте повлияет на весь рынок в других странах с точки зрения и спроса и предложения, даже если эти страны исторически никогда российское и украинское зерно не получали.

- Европа является одним из крупнейших экспортёров зерновых в мире. Могут ли импортеры украинской и российской пшеницы рассчитывать на поддержку европейцев?

- Можно ожидать чего угодно. Дело в том, что последние 30 лет европейцы упорно сокращают производство зерновых. В Европейском союзе есть целые программы, финансируемые Брюсселем, в соответствии с которыми фермерам доплачивают, чтобы они не производили зерновые. Уровень потерь урожая, поскольку он не востребован, в Европе рекордный. И поэтому в принципе потенциал Европы для того, чтобы увеличить поставки зерновых на рынки довольно большой. Есть проблемы, они состоят в том, что исторически в Европе производство зерновых субсидировалось. И до 2008 года, вернее даже раньше, примерно в начале 21 столетия, США заставили ЕС сократить субсидии фермерам, выращивающим зерновые. Европейцы стали сокращать, выводить земельные площади из-под производства зерна, развивать на месте бывших пашен «зеленый туризм». И поэтому возникли такие сложности в Европе с быстрым наращиванием производства зерновых. Они связаны с тем, что европейцы могут производить больше, но они не хотят. Потому что сейчас, если заставят фермеров производить больше, фермеры скажут чиновникам Европейского союза – «Давайте увеличивать субсидии!». А ЕС не может себе позволить бесконечно увеличивать перераспределение средств через свой бюджет в пользу Единой сельскохозяйственной политике.

- Индия стремится заменить Россию и Украину примерно в 30 странах, в том числе и в Азербайджане, импортирующих пшеницу. Как вы оцениваете сельскохозяйственный потенциал Индии в этом направлении?

- Если говорить только об области пшеницы, то следует отметить, что крупнейшие производители пшеницы в мире – это Китай и Индия. РФ на третьем месте, за ней в списке США. Назову просто несколько цифр. Китай в прошлом году произвел 134 млн тонн зерна, Индия 107 млн тонн, в России 83 млн тонн. Но следует помнить, что население Индии ровно в 10 раз больше населения России, там есть острая потребность в зерновым и для питания населения, и для корма животных. Поэтому технически у Индии есть потенциал для экспорта, что-то на мировой рынок пшеницы она предложить может. Но тогда нужно думать индийским властям о том, чем они заместят на внутреннем рынке эту пшеницу. Поэтому ряд экспертов считает, что Индия вряд ли является серьёзным экспортёром. То есть Индия нетто импортер зерновых, необязательно пшеницы, но и других культур, например, кукурузы. И поэтому какие-то объёмы Индия может вывозить, они измеряются миллионами тонн, но не десятками миллионов тонн.

- Способен ли Казахстан заменить Украину с точки зрения поставок пшеницы и подсолнечного масла в нуждающиеся страны?

- У Казахстана имеется значительный потенциал в области производства пшеницы. Казахстан выращивает ежегодно 13 млн тонн пшеницы, а официальная статистика гласит, что на экспорт поставляется примерно 7 млн тонн зерна. Но мы знаем, что часть пашенных земель не используется, особенно после распада СССР многие объёмы были выведены из оборота, поэтому технически Казахстан может увеличить свою долю на рынке зерна. Но нужно его правительству знать для чего это нужно делать, ведь рынок зерна находится в состоянии постоянных колебаний, есть периоды роста и падения. Поэтому это довольно рискованная мера. Но все-таки значительный потенциал экспорта зерновых у Казахстана есть, во всяком случае соседние государства могут вполне получить значительные объёмы. Что касается казахстанского подсолнечного масла, здесь мы имеем дело с государством, у которого в чистом виде нулевой баланс. Казахстан производит 147 тыс тонн рафинированного масла в год, 183 тыс тонн нерафинированного масла в год. Он экспортирует примерно 15% этих объёмов, но импортирует тоже, преимущественно из России, такие же объёмы. Поэтому для Казахстана увеличение производства подсолнечного масла – это проблема, которую нужно решать. Т.е. пока там это как проблема не воспринимается, сначала данную задачу нужно осознать, сформулировать, а затем уже и приступить к решению. Ведь исторически во многих регионах планеты даже не подозревают о существовании подсолнечного масла, население обходится хлопковым, рапсовым, оливковым маслом и т.д. Поэтому для подсолнечного масла рынки находятся главным образом в Европе, они относительно небольшие на фоне глобального рынка растительных пищевых масел, их следует расширять, создавая дополнительные стимулы для производителей. Сегодня на рынке подсолнечного масла безоговорочный лидер – Украина, там ежегодно производится больше 1 млн тонн рафинированного масла, около 2,5 млн тонн нерафинированного масла. Казахстан с его примерно 320 тыс. тонн масла является небольшим игроком по сравнению с Украиной. Но при наличии благоприятных условий Казахстан может поставлять на экспорт десятки тыс тонн подсолнечного масла ежегодно.

- А у Казахстана есть вообще намерение увеличивать объёмы экспорта пшеницы, подсолнечного масла на мировой рынок? Насколько мне известно, в Казахстане есть экспортная квота на пшеницу…

- Квота есть за пределами Евразийского экономического союза, в ЕАЭС движение товаров, в том числе продовольствия, свободное. А проблема у Казахстана, как и у Украины, есть в отношениях с ЕС. Исторически Брюссель выделял им ежегодно квоты на ввоз подсолнечного масла, и эти квоты выбирались в течении января и дальше весь год производители этих стран думали, в какой еще регион планеты растительное мало продать. Сейчас очевидно в ЕС острая нехватка подсолнечного масла, огромный спрос на него, цены взлетели до небес. Это идеальная ситуация для производителя и, конечно, ужасная для потребителя. Для производителя она может послужить причиной для осуществления инвестиций в выращивание подсолнечника и производство масла. Цикл в растениеводстве между инвестициями и производством продукции короче, чем в других отраслях. Поэтому, думаю, что за 2 года увеличить производство подсолнечного масла для наращивания экспорта в Казахстане реально.

- Как прикаспийским странам минимизировать последствия надвигающегося продовольственного кризиса? Какие вопросы необходимо проработать в таких условиях?

- Есть довольно стандартный набор мер, который любое правительство должно реализовать в этой ситуации. Если идти от общего к частному, то общее – это увеличение производства сельскохозяйственной продукции несмотря ни на какие цены. Эта догма с точки зрения национальной и продовольственной безопасность, и сейчас учебники госуправления рекомендуют любым государствам развивать внутреннее производство, не считаясь с издержками. Поскольку это самая надёжная гарантия продовольственной безопасности. Но если выйти за пределы этого совета, потому что некоторые государства просто по климату не могут какие-то сельскохозяйственные культуры производить, есть два основных направления.

Первое: создавать стратегический запас аграрной продукции, чтобы гарантировать поставки на рынки. Звучит удивительно, но половина всех запасов зерновых в мире находится в Китае. Китай строит гигантские хранилища для пшеницы и других зерновых, беспокоясь о своей продовольственной безопасности. Китай сегодня – это пятая часть населения планеты, и там находится половина запаса продовольствия. Второе: создание правительствами условий для того, чтобы импорт в страну продовольствия поощрялся. Другими словами, речь долждна идти о системе субсидирования импорта важных продовольственных товаров. Государство должно понимать, что для обеспечения безопасности необходимо импортерам выделять льготные кредиты, может быть даже софинансировать закупки продовольствия на внутренний рынок с тем, чтобы избегать скачков цен в неблагоприятных ситуациях. В конечном итоге, ни одно государство не может противостоять долгосрочным трендам: если продовольствие дорожает во всем мире, оно будет дорожать и в каждой стране в отдельности. Но более важная задача – избежать скачков цен, как это имеет место сейчас в Европе. Когда цены на продукты питания взлетают на 40% в течении одного месяца, конечно, это нельзя не заметить. Задача правительств прикаспийских государств состоит сегодня в том, чтобы избежать дефицита продовольствия и резкого роста цен, то есть быть готовым к субсидированию производства, помощи импортерам, созданию стратегических запасов основных продовольственных товаров.

- Ваши прогнозы. Что будет дальше? Неужели наш мир вступил в острый затяжной продовольственный кризис?

- Я думаю, что мы вступаем в период высоких цен на продовольствие. Это связано, прежде всего, с избыточной ликвидностью в мире. В период пандемии COVID-19 многие государства напечатали огромное количество денег, а сейчас пытаются поднимать процентные ставки, для того, чтобы убрать с рынка необеспеченную товарами часть денежной массы. Этого в силу разных макроэкономических причин не происходит, поэтому цены на товары и услуги продолжают расти, а занятость не растёт. Поэтому я думаю, что мы вступаем в период дорогого продовольствия, и обычно эти циклы длятся от 3 до 5 лет, если смотреть на предыдущие 50 лет. Но при этом вполне по силам отдельным государствам избежать потрясений на рынке, и в рамках каких-то особых отношений с другими странами, многосторонних связей решать продовольственные и иные проблемы. В ЕАЭС такие проблемы решаются посредством создания единого рынка для аграрной продукции. Мы знаем, что Азербайджан и Россия сейчас реализуют многочисленные программы, связанные с запуском между нашими странами Агроэкспресса, созданием дополнительных условий для быстрой и непроблемной с точки зрения бюрократии торговли аграрными товарами. То есть здесь нужно запастись терпением в отношении высоких цен, но при этом правительство должно действовать быстро и эффективно для того, чтобы увеличить предложение продовольства на внутреннем рынке и таким образом остановить рост цен на продовольствие.

Беседовал Сеймур Мамедов
Читайте актуальные новости и аналитические статьи в Telegram-канале «Vzglyad.az» https://t.me/Vzqlyad

Тэги:





НОВОСТНАЯ ЛЕНТА